Маленький суслик в бархане пустыном тонул,
песок обжигающий лапки палил. Лапки в могилу сухую тянул.
Песок поглащал... И манил в даль глубин...
Маленький суслик молча молился.
Вся его жизнь пронеслась перед взором -- вот он родился.
Семья.
Телка, школа...
Кальян, первый пых, первый шприц, героин.
На систему подсел, не вставляло -- ширял крокодил.
Барыжил кокосом. Схоронил двух друзей -- с хомяками была заваруха.
Порамсили.
Хамяки задвигали фуфло, быстро их опустили.
Бега, волна, чужой континент. Маленький суслик рос, поднимал авторитет...
Менты прицепились -- ОБЭП, ФСК, ФСБ. Бабла запустил, барыжил спокойно.
Фривольно и тихо жилось. Восемь штук ксив, поганяло Покойный.
Потом прихватили.
Кресты, рывок сквозь решетку, бега...
Гоби пустыня, Сахара, Индокитай.
Какая-то пустошь, тягучий бархан.
Сверху тень промелькнула -- стервятнк похавать шнырял,
краткий рывок, лапки нет, кровь из плеча бьет ключом. Яркая боль.
Липкий багровый песок тянет вглубь, задыхаясь, наган далеко,
пулю в лоб не пустить, долгая смерть от удушья, потери крови.
Снова стервятник мелькнул, так где был скальп стало больно.
Кровь стекает, и жидкость из глаза. Больно,
жизнь зараза. Кончилась белая маза.
Вот уже у разбитого горла песок, призрак костлявой,
прощай жизнь, здравствуй проклтый рай.
Последнюю дозу ширнуть бы было неплохо.
Иль хоть пол пыха. Дорожку кокоса.
Стервятнмк мелькнул, песок отпустил, небеса...
И сново больно -- в песке осталась нога.
Зубы вонзились в мягкую плоть, темнеет вглазах...

Смерть-смерть-смерть...